Старый патриотизм тем и был хорош, что, вдохновляя людей на подвиг, знал своё место. Он знал, что он - чувство, не более, и войны могли быть славными, не претендуя на звание священных. Смерть героя не путали со смертью мученика. И потому чувство это, предельно серьёзное в час беды, становилось в дни мира смешным, лёгким, как всякая счастливая любовь. Оно могло смеяться над самим собой. Старую патриотическую песню и не споёшь, не подмигивая; новые - торжественны, как псалмы.